Никто не собирается оправдывать колониальную политику европейцев, хотя проблема “белые американцы — индейцы” гораздо сложнее, чем казалось Венюкову. В некоторых отношениях самосознание индейца принципиально напоминало самосознание кавказского горца — набег, война как высшая форма проявления человеческого духа, как способ выявления истинной ценности мужчины-воина. Относительно качества земель, предложенных черкесам на кубанской равнине, существуют очень разные точки зрения. Но дело не в этом. Венюков уехал с Кавказа в 1863 году и не был свидетелем событий, последовавших за разгромом Черкесии. Хотя некоторые сведения о происходящем у него имелись и они явственно противоречили предшествующим его утверждениям. Вслед за рассуждениями о благородстве российской политики по отношению к черкесам он писал: “Должно, однако, заметить, что граф Евдокимов, который, будучи непосредственным исполнителем официального “проекта заселения Западного Кавказа”, не слишком заботился об участи горцев, выселявшихся на прикубанскую низменность. Его твердым убеждением было, что самое лучшее следствие многолетней, дорого стоившей для России войны есть изгнание всех горцев за море. Поэтому на оставшихся за Кубанью, хотя бы и в качестве мирных подданных он смотрел лишь как на неизбежное зло и делал, что мог, чтобы уменьшить число их и степень для них удобства жизни”. В частности, он своей волей отдавал отведенные горцам земли под казачьи станицы. Но Венюков, писавший свои мемуары, как уже говорилось, в Швейцарии через много лет после событий, и не представлял себе, в каком положении оказались покорившиеся и не эмигрировавшие черкесы.
Никто не собирается оправдывать колониальную политику европейцев, хотя проблема “белые американцы — индейцы” гораздо сложнее, чем казалось Венюкову. В некоторых отношениях самосознание индейца принципиально напоминало самосознание кавказского горца — набег, война как высшая форма проявления человеческого духа, как способ выявления истинной ценности мужчины-воина.Относительно качества земель, предложенных черкесам на кубанской равнине, существуют очень разные точки зрения. Но дело не в этом.
Венюков уехал с Кавказа в 1863 году и не был свидетелем событий, последовавших за разгромом Черкесии. Хотя некоторые сведения о происходящем у него имелись и они явственно противоречили предшествующим его утверждениям. Вслед за рассуждениями о благородстве российской политики по отношению к черкесам он писал: “Должно, однако, заметить, что граф Евдокимов, который, будучи непосредственным исполнителем официального “проекта заселения Западного Кавказа”, не слишком заботился об участи горцев, выселявшихся на прикубанскую низменность. Его твердым убеждением было, что самое лучшее следствие многолетней, дорого стоившей для России войны есть изгнание всех горцев за море. Поэтому на оставшихся за Кубанью, хотя бы и в качестве мирных подданных он смотрел лишь как на неизбежное зло и делал, что мог, чтобы уменьшить число их и степень для них удобства жизни”. В частности, он своей волей отдавал отведенные горцам земли под казачьи станицы.
Но Венюков, писавший свои мемуары, как уже говорилось, в Швейцарии через много лет после событий, и не представлял себе, в каком положении оказались покорившиеся и не эмигрировавшие черкесы.
Свежие комментарии