В поступательном развитии «демократических» племен особая роль принадлежала набеговой системе, сопровождавшей на переходном этапе все социальные процессы черкесского общества. Источники свидетельствуют о раннем зарождении у черкесов системы набегов36. Уже во второй половине XV в. итальянский путешественник Дж.
Интериано, посетивший Черкесию, мог наблюдать, как черкесы «постоянно воюют с татарами, которые окружают их почти со всех сторон. Ходят даже на Босфор вплоть до Херсонеса Таврического, той провинции, где находится колония Каффы, основанная в древности генуэзцами»37. Он заметил, что черкесы занимаются набегами «сезонно» («охотнее всего совершают походы в зимнее время, когда море замерзает»)38 - признак «вырастания» единичных набегов в систему набегов.В поступательном развитии «демократических» племен особая роль принадлежала набеговой системе, сопровождавшей на переходном этапе все социальные процессы черкесского общества. Источники свидетельствуют о раннем зарождении у черкесов системы набегов36. Уже во второй половине XV в. итальянский путешественник Дж. Интериано, посетивший Черкесию, мог наблюдать, как черкесы «постоянно воюют с татарами, которые окружают их почти со всех сторон. Ходят даже на Босфор вплоть до Херсонеса Таврического, той провинции, где находится колония Каффы, основанная в древности генуэзцами»37. Он заметил, что черкесы занимаются набегами «сезонно» («охотнее всего совершают походы в зимнее время, когда море замерзает»)38 - признак «вырастания» единичных набегов в систему набегов. Дж. Интериано полагал, что набеги «в здешней стороне» - «обычное явление»39. В конце XVII в. это наблюдение подтвердил немецкий путешественник Э. Кемпфер: Судя по его данным, наиболее распространенной среди черкесов конца XVII в. формой набегов являлась организация небольших отрядов. Вечером черкесы «выезжают на место сбора, - писал Э. Кемпфер, - где их собирается ЗО-40 и более людей и договариваются, когда и куда идти на добычу»40. Эти набеги производятся не только на соседние страны, но и в их собственной земле, так как они «похищают все, что можно, и продают друг друга туркам, персам и прочим в качестве крепос-тных»41, - продолжал Э. Кемпфер. О системности и масштабах набеговой практики можно судить и потому, что черкесы, часто попадавшие в зависимость к крымскому хану, платили ему дань пленниками, которых они захватывали во время своих набегов. Размер этой дани был немалый. Французский путешественник Абри де ла Мотрэ указывал, что «черкесы платили прежде ежегодную дань в размере 6000 рабов и столько же лошадей хану»42.Однако общественные структуры эпохи военной демократии, как правило,обнаруживают более высокую социальную потенцию, чем соседние народы, независимо от того, насколько они отстали или ушли вперед по общему уровню своего развития. Так, Крымское ханство, представлявшее собой раннефеодальное государственное образование, рано или поздно должно было отступить перед мощной энергией черкесского военно-демократического общества. По сообщению Абри де ла Мортэ, «вследствие военной хитрости черкесов» хан в одном сражении с горными адыгами потерял 40 тыс. своих воинов43, в другом - был разбит со своей стотысячной армией44. В том и состоит особенность племенных образований с военно-демократическим устройством, что они проявляют не только беспрецедентную агрессивность, но и способность противостоять во много раз превосходящим силам противника. К XVIII в. набеговая система достигла такого уровня, что фактически стала определять всю общественную и политическую жизнь горных адыгов. Общественное сознание оправдывало набеги, обосновывало их необходимость. Известный путешественник И. Гербер писал о сложившейся у черкесов системе воспитания подростков, которых с раннего возраста готовили к набегам45. О «набеговом» правосознании свидетельствовал итальянец Кса-верио Главани, автор начала XVIII в. На его вопрос: «Почему дозволяются подобные набеги?» - черкесский бей ответил: «В нашей стране нет ни денег, ни рынков; откуда же взять нашим молодым людям средства для приобретения одежды? Мы не изготовляем никаких тканей, но купцы являются с товарами в период набегов и снабжают нас всем необходимым. Разве испаги делаются беднее от того, что у них отнимают ежегодно трех детей? Эти рабыни, рожая каждый год, заменяют потерю, а между тем наша молодежь приобретает посредством набегов возможность хорошо одеваться. Если у испаги отнимают трех детей, то потеря эта вознаграждается, быть может с избытком, детьми, похищенными в других округах. Таким образом, это есть простой обмен между округами, а между тем он дает нам возможность развивать воинственный дух в молодежи»46.
XVIII - первая половина XIX в. для горных черкесов - время наиболее интенсивных набегов, которые охватили максимальную территорию. Направления набегов теперь не столько зависели от «слабости» или «силы» противника, сколько от «экономической» эффективности выбранного для набегов направления. По мнению Палласа, шапсуги, например, свою экспансию довели до таких масштабов, что «турки в отчаянии от их набегов», которые достигают «окрестностей Анапы»47. Набеги шапсугов были ориентированы не только на Юго-Западный Кавказ, но и на север, где они подвергали вооруженным нападениям местные кавказские племена, казачество, российскую пограничную линию и побережье Черного моря. По оценке Ю Клапрота, экспансия шапсугов на Северо-Западном Кавказе приняла столь угрожающий характер, что российскому правительству следовало предпринять чрезвычайные меры для «их усмирения, иначе, - считал он, - они (шапсуги. - М.Б.) будут так же опасны для западной части линии, как опасны для восточной части ее чеченцы»48. Более того, Ю. Клапрот полагал, что шапсуги по своей вооруженной силе и способности к обороне превосходят даже чеченцев и «если с русской стороны не будет предпринято против них что-либо энергичное, то, - как прогнозировал Ю. Клапрот, - к этому присоединится и все население за Кубанью, которое они постоянно беспокоят»49. Частота набегов шапсугов на северо-запад объяснялась не какой-то «особой» ненавистью к жителям этого района, а экономическими выгодами. Ю. Клапрот высказывал и такое опасение: «Если же их (шапсугов. - М.Б.) усмирение еще дольше задержится, то соседние народы заметят, какую большую добычу они захватывают у черноярцев, и последуют их примеру»50. Подъем набеговой системы замечался не только среди шапсугов, но и абадзехов и натухайцев. По Ю. Клапроту, последние, как и шапсуги, стали совершать «набеги на далекие расстояния»51.
В периоды наивысшего подъема в набеговой системе, когда военная добыча становилась «фетишем», как правило, реже формировались крупные военные ополчения, но зато широкий размах принимали набеги малыми отрядами, применявшими тактику, отличную от ополченческой. Эту особенность заметил шотландский путешественник Р. Лайэлл. По его наблюдениям черкесы из «демократических» племен большей частью нападали малыми силами и широко пользовались тактикой внезапности52. Р. Лайэлл обратил также внимание на то, что «их главной целью является захват высокопоставленных пленников, за которых они могут получить большой выкуп»53. Для подобных пленников создавались особо тяжелые невольнические условия: адыги (черкесы) обращались с пленниками «строго, даже жестоко, с тем чтобы они имели повод жаловаться своим друзьям на невзгоды, а их письма они любой ценой доставляют адресатам»54, - писал Р. Лайэлл. Путешественник отмечал, что «с тех пор, как русские овладели Грузией», черкесы захватили много пленных и получили от них большие выкупы».
Свежие комментарии