[i]Домашняя лошадь в предгорьях Северного Кавказа начала применяться как средство передвижения с конца 2-го тысячелетия до нашей эры. Основным средством передвижения в горах, лошадь стала не ранее IX-VIII вв. до н. э. в период освоения высокогорных ксерофитных пастбищ для отгонного животноводства...
Домашняя лошадь в предгорьях Северного Кавказа начала применяться как средство передвижения с конца 2-го тысячелетия до нашей эры. Основным средством передвижения в горах, лошадь стала не ранее IX-VIII вв. до н. э. в период освоения высокогорных ксерофитных пастбищ для отгонного животноводства.
История формирования и преобразование горных пород лошадей Северного Кавказа
Дикие эквиды
В третичном периоде климатические и ландшафтные перемены на Северном Кавказе сопровождались расселением по берегам рек, озер и морских заливов гиппарионов, пришедших с Юга из Передней Азии и предшествовавших появлению однокопытных (Хоменко, 1913; Иванов, 1916; Громов, 1936, Беляева, 1944; Громова, 1952; Верещагин, 1954, 1959; Габуния, 1959, 1961).
В верхнем плиоцене и в плейстоцене па Северном Кавказе встречаются кости однокопытных Equus stenonis, Equus aff. Süssenbornenisis Wüst., Equus latipes var. nova, E. Caballus L. (S. lato) и др. (Хоменко, 1913; Громова, 1932, 1937, 1949; Громов, 1936, 1937; Борисяк, 1945; Борисяк и Беляева, 1948; Верещагин, 1959; Габуния, 1961).
Лошади типа Equus stenonis из Приазовья были крупны, массивны, с крупными зубами без черт специализации к быстрому бегу в условиях степного ландшафта
Лошади типа Е. Süssenbornenisis Таманского полуострова имели уже вполне лошадиные («кабаллоидные») зубы и стройные метоподии быстроаллюрных животных.
В голоцене на Северном Кавказе, представлявшем примерно ту же картину ландшафтных зон, что и в настоящее время, распространились дикие однокопытные восточно-европейской равнины. В степях Северного Кавказа тарпаны н куланы встречались до начала XIX столетия (Гмелин, 1770; Гюльденштедт. 1773: Юнкер, 1779; Фальк, 1786; Паллас, 1793, 1794; Георги, 1800; Равинский, 1809) (Рис. 1).
Дикая лошадь или кулан у реки, вытекающей из гор, в изображении на вазе из Майкопского кургана – конец III тысячелетия до н.э. (Рис. 1). Дикая лошадь или кулан у реки вытекающей из гор, в изображении на вазе из Майкопского кургана (конец III тысячелетия до н.э.).
Первобытный человек в каменном веке на Северном Кавказе охотился на диких лошадей и употреблял их мясо в пищу. Это доказывается находками костей диких лошадей в стоянках первобытного человека на реках Иль, Псекупс и др.
Домашняя лошадь в предгорьях Северного Кавказа начала применяться как средство передвижения с конца 2-го тысячелетия до нашей эры. Основным средством передвижения в горах, лошадь стала не ранее IX-VIII вв. до н. э. в период освоения высокогорных ксерофитных пастбищ для отгонного животноводства.
У полукочевых горцев, и особенно у степных кочевников. Северо-западного Кавказа лошадь играла очень большую роль в хозяйстве и быту. Об этом свидетельствуют грандиозные конские захоронения в курганах Ульском, Келермесском, Семибратненских, а также другие археологические раскопки (Веселовский, 1897, 1905; Иессен, 1941, 1951; Анфимов, 1954, 1958; Крупнов, 1946, 1957, 1960; Круглое, 1958; Кузнецов, 1958, 1959, 1962 и др.).
При сопоставлении измерений костей лошадей, найденных в раскопках Северного Причерноморья эпохи раннего железа и лошадей Неаполя Скифского (Цалкин, 1954, 1960), с аналогичными измерениями костей лошадей кабардинской и казахской пород обнаруживается значительное укрупнение современной кабардинской лошади, при некотором увеличении у нее и костистости, которая, однако, остается меньшей, чем у степных скифских и казахских лошадей.
Среди древних предметов северо-кавказской материальной культуры, хранящихся и экспонируемых в Музеях СССР и за рубежом, много изображений лошадей, интересных в зоотехническом отношении. Их можно разделить на две группы:
1) лошади мелкие, грубоголовые, горбоносые, неспециализированного типа, с признаками степного происхождения;
2) лошади длинных линий, легкого верховоупряжного типа, с признаками южного происхождения.
В археологических раскопках на Северо-западном Кавказе найдено много и больше, чем где-либо в Евразии, разнообразных древних бронзовых удил с трензелями-псалиями. Размеры этих удил иногда достигали 24-25 см, что было связано с наличием в горных районах лошадей степного происхождения с широкими челюстями.
Металлургия и кузнечное дело у народов Северо-западного Кавказа развивались под влиянием грекоримских поселений Причерноморья (Иессен, 1953; Крупное, 1959).
В период раннего железа археологи различают на Северном Кавказе культуры степную скифскую и предгорногорную со значительным проникновением в быт горцев «скифоидных» элементов или «скифской триады»: оружия, конской сбруи и звериного стиля украшений (Иессен, 1941; Крупное, 1957, 1961); Алексеев, 1960).
Скифская культура проникает в быт и проадыгейских племен меотов, синдов и керкетов.
Следующий этап северо-кавказской истории, так называемый сарматский период, охватывающий время от II в. до и. э. до III в. н. э., знаменуется той же большой ролью лошади в быту народов.
Эпоха раннего средневековья (V-XI вв. н. э.) в истории Северного Кавказа характеризуется аланской культурой. Войско алан было конным и по экипировке мало отличалось от иранского и византийского. Вместе с тем в аланских могильниках находятся и предметы материальной культуры полукочевых народов южно-русских и азиатских степей: сабли, изобретенные около IV-V вв. н. э. в нижне-волжских степях и принятые на вооружение аланского всадника, и деревянные седла, сходные с киргизскими и бухарскими.
Лауреат Ленинской премии Е. П. Крупнов (1946) высказывает предположение, что именно в эту аланскую эпоху полукочевыми народами Северного Кавказа закладываются начала к выведению северо-кавказской, кабардинской породы лошадей. Однако судя по предметам кобанской и скифо-сарматской культур, находимым на Северном Кавказе, это было значительно раньше.
Коневодство в период феодализма
Эпоха позднего средневековья на Северном Кавказе (XII - XVII вв. н. э.) связана с появлением на старой аланской территории адыгейской народности и современных народов Северного Кавказа, впитавших различные этнические элементы скифов, сармат, алан, хазар, угров, татар и более поздних кочевников (Смирнов, 1948).
Передвижение адыгейских племен с Западного Кавказа на равнину центральной части Северного Кавказа, начавшееся в X веке, способствовало развитию у них коневодства и созданию отличной подвижной конницы.
Особое развитие кабардинского табунного коневодства наблюдалось в конце XVI века, когда кабардинские феодалы, подчинив себе других горцев, владели всей Северо-кавказской равниной от верховьев Кубани до устья Терека.
В это время выработались основные приемы горцев по табунному содержанию и разведению лошадей с отгоном их на лето в горы и пастьбой зимой, без заготовки кормов, на обширных, предгорных равнинах.
Верховое использование и большая роль верховой лошади в феодальном быту горцев получили широкое отражение в их обычном праве и народном эпосе (Ногмов, 1847; Ковалевский 1886; Далгат, 1927; Блейхштейнер, 1936; Коппере, 1936; Смирнов, 1948; Крупное, 1960).
Взаимоотношения кабардинцев с русскими, начавшиеся еще в X веке, имели положительное политическое и социально-экономическое значение для обоих народов. Русские помогали кабардинцам бороться против притеснений со стороны Крыма, Турции и Ирана. Подвижная конница кабардинцев, черкесов и других горцев участвовала во всех войнах России в XVI-XVIII веках.
Однако кавказская война в XIX столетии, которую царское самодержавие России вело в течение 30 лет, принесла кабардинцам и черкесам много разорений. Коневодство их было подорвано.
Коневодство в период капитализма
В XIX столетии отмечается упадок кабардинского табунного коневодства, вследствие сокращения пастбищ, отобрания у горцев земель на равнине для русских поселений, разграбления горских табунов царскими войсками, смены феодальных отношений рыночными, развития земледелия и тонкорунного овцеводства, отсутствия выгодного сбыта лошадей.
Сокращение табунного коневодства на Северном Кавказе сопровождается расширением подворного коневодства и увеличением общей численности лошадей. Коневодство Северного Кавказа перестраивается из верхового в верхово-упряжное, из племенного в рабоче-пользовательное. Из центральных районов России на Северный Кавказ завозятся упряжные рабочие лошади.
В конце XIX и в начале XX столетий отмечается ухудшение качества кабардинских лошадей. Оно обусловливается скудным содержанием лошадей и низкой техникой их разделения при односторонней заботе только о повышении роста горской лошади, в целях облегчения ее сбыта, путем всевозможных скрещиваний с самыми разнообразными породами.
К поддержанию падающего кабардинского коневодства со стороны царских властей, нуждавшихся в ремонтной лошади, принимаются меры в законодательном порядке с установлением пастбищных льгот для коннозаводчиков. Однако эти мероприятия, направленные на поддержание частного коннозаводства привилегированных сословий, грубо нарушают интересы трудовых горцев и остаются безрезультатными, как несоответствующие экономическому развитию народного хозяйства.
Механизация сельского хозяйства в совхозах и колхозах Северного Кавказа снизила потребность в рабочих лошадях для полевых работ. Однако многие работы в горных районах требуют живого тягла. Это работы: по обслуживанию животноводства, по сенокошению, по вывозке на поля удобрений, по посадке, междурядной обработке и уборке картофеля и овощей, по обслуживанию личных нужд колхозников и работников совхозов и др.
Воспроизводство и численность лошадей на Северном Кавказе в период 1954-1964 гг. непрерывно сокращаются. В конском составе увеличивается процент рабочих лошадей и уменьшается процент кобыл и молодняка.
В результате неправильного, осужденного партией и правительством СССР отношения к коневодству отдельных) руководителей, в последние годы на Северном Кавказе наблюдается снижение уровня племенной работы по коневодству. Кабардинский, Карачаевский и Черкесский государственные племенные рассадники лошадей ликвидированы. Государственные племенные станции по животноводству почти никакой работы по коневодству не ведут. Осталось только два конных завода, разводящие лошадей кабардинской породы: Малкинский № 34 и Мало-Карачаевский №168.
Процент породных лошадей в общем конском поголовье Северного Кавказа за последние четыре года (1960-1964) уменьшился.
Общая численность лошадей кабардинской породы за эти годы сократилась более чем на 20 тысяч голов: почти в два раза в Кабардино-Балкарии, больше чем в два раза в Чечено-Ингушетии и больше чем в пять раз в Дагестане.
По данным породного учета, на 1 января 1960 года наибольший процент лошадей кабардинской породы отмечается в Кабардино-Балкарии (95%) в Карачаево-Черкесии (99%), в Адыгее (84%), в Северной Осетии (46%) и в Дагестане (43%).
Лошади кабардинской породы успешно экспортируются за границу. Однако заготовки племенных и рабочих Лошадей на Северном Кавказе, вследствие недостатка лошадей соответствующих кондиций, сокращены.
После 1953 года в автономных республиках Северного Кавказа лошади стали шире использоваться на мясо. В последние годы расширяется экспорт мясных лошадей за границу. Наличие в горных районах Северного Кавказа значительных резервов летних выпасов обеспечивает дешевый нагул лошадей на мясо. Однако мясное коневодство на Северном Кавказе не развивается.
Молочная продукция лошадей в горных районах Северного Кавказа почти не используется. Между тем кумысное производство в районе курортов Теберда, Кисловодск, Нальчик, Пятигорск и др. было бы весьма полезным и рентабельным.
В итоге рассмотрения всех материалов статистики коневодства, вывоза и ввоза лошадей, а также учета продукции и закупок конины за сорокалетний период (1922-1963 гг.), основными районами производства и заготовок лошадей в горной зоне Северного Кавказа выделяются Кабардино-Балкарская АССР и Карачаево-Черкесская автономная область Ставропольского края.
А. С. КРАСНИКОВ,
доцент, кандидат сельскохозяйственных наук.
Свежие комментарии