Под именем кабардинского бунта 1825 года разумеется тревожное состояние поселенных на плоскости кабардинцев, в связи с настойчивыми попытками черкесов и беглых кабардинцев же увести за Кубань, в горы, это мирное население. Какими враждебными действиями против русских проявлялось это тревожное настроение — с достоверностию не восстановляется ни официальными данными, ни воспоминаниями современников, и самое слово «бунт» едва ли точно выражает их. Несомненно, однако, известно, что примирившиеся с подчинением России, мирные кабардинцы обнаруживают в это время сильное стремление выселиться опять из русских границ, а иногда и принимают участие в набегах закубанцев на линию. Дело в том, что кабардинцы никогда не переставали домогаться различных льгот и возбуждать поземельные споры; а ряд отказов на них и неуклонность строгих мер, введенных Ермоловым, уже давно вызывали среди них неудовольствие и ожесточение. Теперь в Кабарде с неудержимою силой и вспыхнуло эмиграционное движение; кабардинцы
Под именем кабардинского бунта 1825 года разумеется тревожное состояние поселенных на плоскости кабардинцев, в связи с настойчивыми попытками черкесов и беглых кабардинцев же увести за Кубань, в горы, это мирное население. Какими враждебными действиями против русских проявлялось это тревожное настроение — с достоверностию не восстановляется ни официальными данными, ни воспоминаниями современников, и самое слово «бунт» едва ли точно выражает их.
Несомненно, однако, известно, что примирившиеся с подчинением России, мирные кабардинцы обнаруживают в это время сильное стремление выселиться опять из русских границ, а иногда и принимают участие в набегах закубанцев на линию. Дело в том, что кабардинцы никогда не переставали домогаться различных льгот и возбуждать поземельные споры; а ряд отказов на них и неуклонность строгих мер, введенных Ермоловым, уже давно вызывали среди них неудовольствие и ожесточение. Теперь в Кабарде с неудержимою силой и вспыхнуло эмиграционное движение; кабардинцы одни за другими целыми семьями стали предпринимать тайные побеги за Кубань, где и основывали новые «беглые» кабардинские аулы.
Переселенцы эти естественно становились лютыми врагами всего русского и причиняли множество хлопот уже тем, что служили ширмами для всех преступлений, совершаемых кабардинцами покорными. Что бы ни случилось на линии, все сваливалось на немирных, ушедших за Кубань, а если и являлись улики неотразимые;— то на подмогу поспевал «кабардинский суд», всегда, во что бы то ни стало, оправлявший виновных. Нужно заметить, что в числе причин кабардинских волнений было и слабое управление Кабардою, преемника Подпрядова, подполковника Булгакова, назначенного в 1824 году командиром Кабардинского пехотного полка.
Не без влияния на них было и восстание соседней Чечни, и убийство Лисаневича и необыкновенно усилившиеся к этому времени набеги закубанцев. Восстание Кабарды сделалось не сразу. Скрытое недовольство, лежавшее в основании его, должно было сказаться сначала мелкими и как бы случайными проявлениями, постепенно усиливавшимися. Так действительно и было. Со времени Ермоловского похода и до самой осени 1824 года, в примиренной Кабарде прекратились хищнические разбои и ничто, по-видимому, не нарушало мирного течения дел; воинственная жизнь этого края, казалось, отходила в область преданий. Как вдруг, 14 сентября 1824 года, неожиданно взволновало всех событие, в сущности ничтожное, но ярко напомнившее времена вечной войны в крае, — случай, совершенно подобный разбойническим предприятиям самых враждебных черкесов. В станицу Марьевскую (Солдатское тож) возвращались с поля с сеном казак Волжского полка, Рассказов, с женою, еще с одною казачкою да с тремя малолетними детьми. Это было ночью, в 11 часов, верстах в пяти от поста Известного Брода. Вдруг внезапно, из балки, выскочили на них шесть кабардинцев. Рассказов был тотчас убит, жена его ранена, а с казачкою и с детьми хищники помчались немедленно за Малку. За рекою, верстах в пяти, казачку они бросили — и скрылись. Три соседние поста, соединившись в один отряд, поскакали за хищниками. Следы привели их прямо к аулу узденя Атабекова, что на Малке, близ укрепления Известного Брода; жители его, однако, сказали, что ничего не знают и никого не видели. Случилось, между тем, что один из разъездов, отправившийся на розыски, увидел двух кабардинцев, ехавших на взмыленных лошадях, как раз под аулом; их взяли и обезоружили: винтовки их оказались только что выстреленными, шашки — с запекшеюся свежею кровью. В то же время другой разъезд нечаянно набежал на четвертых кабардинцев, беспечно расположившихся на отдых в балке близ самой дороги: их шашки, винтовки и кинжалы лежали у огня, а лошади паслись саженях в десяти. Поздно заметив казаков, кабардинцы бросились к своим лошадям, а казаки — к их оружию. Захватив его, они переловили и хищников. Вероятно это и были те шестеро, которые напали на Рассказова; но детей при них уже не было.
Этот случай был началом целого ряда подобных мелких происшествий; осенью же, после экспедиции Вельяминова за Кубань, в Кабарде разразилась наконец страшная катастрофа, напомнившая линии набег Джембулата. Дело происходило так:
В то время, когда войска стояли еще за Кубанью, в окопе на Сагауше,— сильная партия шапсугов, абадзехов и беглых кабардинцев, отдаленными и скрытыми путями, пробиралась на линию, к вершинам Кубани. Вельяминов, находившийся в то время в Ставрополе, скоро получил сведения об этой партии, следил за нею и принимал своп меры. Прорыва ожидали около Тахтамыша, где находился подполковник Родионов с донским казачьим полком; другой донской же полк, Луковкина, стал на Кубани, у Погорелова поста; третий, подполковника Кареева,— у Невинного Мыса; кроме того, вся конница действующего отряда (Кавказский и Кубанский полки) сближена была с линией и стала на Урупе, под командою маиора Навагинского полка Грекова. В этот последний отряд посланы были: ногайский султан Хан-Гирей и князь Измаил Алиев, как разведчики.
Несмотря, однако, на все предосторожности, неприятель, 25 сентября, перешел Кубань у Каменного Моста, не будучи замечен. Отсюда черкесы еще с большею скрытностью двинулись по Малке. Кабардинцы тотчас вошли с ними в сношения, и даже сын преданного России кабардинского валия, Джембулат Кучуков, примкнул к ним с своими узденями. И вдруг, 29 сентября, вся огромная ватага неприятеля обрушилась внезапно на Оплошный пост, оберегавший дорогу, и, уничтожив его, устремилась на селение Солдатское. По дороге туда они встретили двух казаков, ехавших из табуна на худых лошаденках. Завидев черкесов, двигавшихся прямо на станицу, шагом, они приняли их за казаков и сделали маяк. Черкесы дали по ним залп и человек двадцать наездников мгновенно окружили их. Один казак был взят в плен; другой не хотел отдаться живым и, получив восемь шашечных ран, был брошен в поле замертво.
Черкесы подошли к Солдатскому. Местность эта исторически одна из замечательнейших. В 1387 году, как рассказывают предания, Тамерлан грозною тучею двигался на Кавказ. Навстречу ему из Крыма шел Тахтамыш с кумыкскою ордою монголов. Тамерлан смял и уничтожил эту орду и, двигаясь дальше по северной стороне Кавказа, гнал Тахтамыша на Запад. На реке Малке, именно там, где стоит теперь станица Солдатская, Тахтамыш вступил с Тамерланом в решительный бой. Тамерлан разбил его на голову, и остатки орды Тахтамыша спаслись в трущобах Эльборуса...
Но возвратимся к рассказу.
Селение было разгромлено. По официальным сведениям, в нем убито 8 человек, в плен попало 113 душ; домов, благодаря сырой, дождливой погоде, сгорело только десять, но в том числе молитвенный дом, больница и хлебные магазины. Покончив с селом, черкесы, обремененные добычею, перешли за Малку и, никем не преследуемые, потянулись к Баксанскому ущелью. Ночью они перешли Баксан выше укрепления, и, пройдя еще сутки, приблизились ко входу в ущелье Чегемское.
Действительно. всего вероятнее, что именно при входе в Чегемское ущелье упущен был самый удобный случай наказать хищников и отнять от них добычу,— что, как увидим ниже, так возмутило Ермолова. Разграбивши Солдатское и лишь издали преследуемая ничтожным числом казаков, партия шла обремененная добычей и уже измученная, растерявшая своих лошадей. В этом состоянии она нечаянно наткнулась перед Чегемским ущельем на командира Кабардинского полка, подполковника Булгакова, который с ротою пехоты и артиллерией шел от Баксанского укрепления на Малку. Черкесы всполошились и бросились в горы. Но Булгаков не почел себя, вероятно, достаточно сильным, чтобы ударить на неприятеля, и без выстрела дозволил ему уйти, несмотря на открытый ропот солдат. Впоследствии, он старался объяснить свой поступок боязнью, чтобы черкесы, поставленные в отчаянное положение, не перерезали пленных.
Оплошность Булгакова принесла горькие плоды. Хищники, ушедшие в Чегемское ущелье, не ограничились разгромом русской станицы, а произвели еще ряд нападений на мирных кабардинцев, по Череку и Баксану. Впоследствии разъяснилось, что, с 6 на 7 октября, известный кабардинский беглец, князь Хамурзин, с сыновьями и большою толпою черкесов,— несомненно часть партии, разорившей Солдатское,— напал на аулы узденей Асланкирова, Казанишева и других, лежавшие по Череку; разграбил их, угнал скот и отнял свою дочь, бывшую замужем за оставшимся здесь князем Камботом Кливчукиным. Партию эту преследовал сам кабардинский валий князь Кучук Джанхотов и отнял почти все награбленное в аулах.
В следующую ночь хищники спустились по Чегему к аулам Мисоста и потребовали от них согласие выселиться за Кубань. Получив отказ, князь Магомет Атажукин провел партию дальше к Баксану — и ряд аулов, не хотевших бросать насиженную землю, запылал; жители насильно уводились в Чегемское ущелье.
На Кабардинской линии поднялась тревога. Из Мечетского укрепления поспешно выступил отряд маиора Тарановского; но когда он прибыл на место черкесских разбоев — аулы горели уже кругом, а от Мечеток почти до Кишпека тянулись арбы, уходившие в горы. Тарановский двинулся наперерез бегущим; загремели пушки, завязалась сильная ружейная перестрелка и разгорелся кровавый бой. Большая толпа хищников бросилась на отряд Тарановского в шашки,— но была отбита. Тогда поручик Кабардинского полка Каблуков и прапорщики Воропанов и Костин сбили неприятеля с высот, лежавших по обе стороны дороги, и горцы, поставленные под перекрестный огонь, бросились назад, в Чегемское ущелье. Значительная часть бежавших с Баксана аулов была отрезана и забрана хоперцами.
С уходом закубанцев в свои горы бедствие Кабарды не кончились.
Дело в том, что из Чегемского ущелья ушли, как сказано выше, не все, а только большая часть хищников, и пленная казачка помнит хорошо, что они разделились тогда на две партии. Нужно предположить, что ушли только дальние горцы — шапсуги и абадзехи; беглые же кабардинцы, с князьями Кучук Ажгиреевым, Дженхот Кейтукиным, Измаилом Касаевым и Кайсык Казиевым, остались в горах и соединились с Хамурзиным, чтобы хищничать на линии.
Русские секреты, выставленные на Череке, видели, действительно, партию человек в полтораста, разъезжавшую по ущельям, которая скоро и ознаменовала свое пребывание здесь отгоном с Малки табуна, более чем в 2000 лошадей, принадлежавшего валию Кучуку Джанхотову и другим мирным кабардинским князьям.
Положение дел становилось настолько серьезно, что Ермолов в ноябре сам приехал в Екатериноград, где его и застало тогда известие о кончине Императора Александра. Но даже личное присутствие на линии грозного для горцев главнокомандующего было бессильно обуздать их,— и со времени разорения Солдатской идет ряд нападений то в Кабарде, то на правом фланге, которые, в этот тревожный период, слились в единстве враждебных действий и усилий горцев против русских.
Свежие комментарии